Публичная достоверность векселя

Истинные (подлинные) банкноты, выпущенные национальным банком страны, обязательны к приему во все виды платежей. Эта обязательность (или права держателей) обеспечивается возможностью государственного принуждения. Ложные (поддельные) банкноты такой возможностью не обеспечиваются.

При этом предполагается, что признаки «платежности» банкнот, благодаря которым потенциальный приобретатель убеждается в их истинности, известны неопределенному кругу лиц, поскольку они объявляются по установленной законом процедуре в нормативных актах национального банка. Держатель поддельной банкноты не может потребовать от государства принудить кого-либо принять ее, ссылаясь лишь на то обстоятельство, что ему не было известно о признаках платежности (истинности). Нельзя также и отказать держателю в защите нарушенного права, если банкнота отвечает публично объявленным признакам подлинности.

Причем в отношении прав, закрепляемых банкнотами, изъятий из процессуальной и материальной абстрактности не существует. Эти категории в банкнотах принимают некие «абсолютные» значения. Если банкнота отвечает объявленным признакам истинности (подлинности), то отказ от реализации закрепляемых ею прав невозможен.

Истинность обязательства банкноты определяется по формальным (техническим) признакам безотносительно к основаниям появления банкноты в обращении и полномочиям председателя национального банка.

В этом, очевидно, и заключается публичная достоверность банкноты — известность признаков истинности обязательства неопределенному кругу лиц, достигаемая через процедуры официального (государственного) подтверждения.

Для векселя дело обстоит далеко не так, как с банкнотами.

Во-первых, признаки платежности (или истинности) векселей, выпускаемых в обращение, не объявляются неопределенному кругу лиц — закон к этому не обязывает ни векселедателя, ни государственные органы. Возникает вопрос: может ли вексельный должник противопоставить держателю векселя возражения со ссылкой на нарушения признаков платежности векселя? И что, в таком случае, нужно считать признаками платежности? Ведь закон не обязывает выдавать вексель на защищенном от подделки бланке и не объявляет недействительными или поддельными векселя, выпущенные не на бланках? В таких условиях вексельный должник лишен возможности ссылаться в обоснование своих возражений на подделку признаков технической защиты бланка. Ссылаться на факт подделки текста векселя вексельный должник может лишь тогда, когда путем исследования документа можно установить первоначальный текст.

Во-вторых, в отличие от банкноты, вексель содержит такой реквизит, как подпись векселедателя. Но и здесь закон не обязывает вексельного должника оповещать неопределенный круг лиц о том, как выглядит его истинная подпись. Однако, удостовериться в истинности вексельного долга приобретатель может, только если осведомлен о том, как выглядит подпись должника. Если он приобретает вексель в условиях, когда ему неизвестно (и не могло быть известно), как должна выглядеть истинная подпись вексельного должника, то может ли должник ссылаться на подделку своей подписи в обоснование своих возражений? Кто несет соответствующие правовые риски — вексельный должник или вексельный кредитор? На практике получается, что кредитор. Но правильно ли будет возлагать на кредитора такой риск, если перед приобретением векселя он обратится к вексельному должнику и спросит о признаках подлинности подписи последнего (представит ему вексель для подтверждения подписи), а тот ему откажет в таких сведениях? Вправе ли должник (в обоснование возражений против исполнения по векселю) отказаться от своей подписи, заявив о ее подложности, если он не только не уведомил никого о том, как эта подпись выглядит, но и уклонился от ее подтверждения?

В-третьих, действительность вексельных обязательств лица зависит от полномочий подписанта. Но может ли вексельный должник отказаться от исполнения обязательства, сославшись на отсутствие полномочий своего представителя, подписавшего вексель, в условиях, когда приобретатель векселя не имел возможности получить сведения о наличии этих полномочий?

По закону вексельный должник не обязан уведомлять неопределенный круг лиц о наличии у того или иного лица (представителя) полномочий на подписание векселя. И государство не обязано никого оповещать о таких полномочиях.

Сведения о признаках истинности обязательств по векселям, находящимся в обращении, не могут, следовательно, быть получены ни из самого векселя, ни от векселедателя (эмитента), ни официально (от государства). Векселедержатель не имеет права потребовать предоставления ему таких сведений. В результате — абсолютно все риски принимает на себя приобретатель векселя. Это:

• риск того, что вексельный должник сошлется на подделку (несобственноручность) его подписи;

• риск того, что вексельный должник сошлется на отсутствие полномочий у подписанта;

• риск того, что вексельный должник сошлется на подделку (невидимые исправления) текста.

Полагаем, что в таких условиях говорить о публичной достоверности вексельного обязательства не приходится. Можно предположить лишь процессуальную и материальную абстрактность векселя. Но, не будучи подкрепленной по закону соответствующими обязательствами насчет доведения до неопределенного круга лиц признаков истинности векселя, она создает совершенно немыслимые проблемы для вексельных «должников», которые на самом деле не выдавали никаких векселей. Лица, поименованные в фальшивых векселях как вексельные должники, всякий раз принуждены будут доказывать недействительность обязательств, выданных от их имени. 

Указанным недостатком обладают все документарные ценные бумаги. Полагаем, что эта проблема является серьезнейшим пороком института документарных ценных бумаг в России, его нужно немедленно исправлять на законодательном уровне. Необходимо устанавливать механизмы (материальные и процессуальные), по которым признаки истинности обязательств, воплощенных в векселе, либо могли бы быть известными неопределенному кругу лиц, либо предполагались бы известными. При отсутствии таких оповещений документы должны быть лишены качеств процессуальной абстрактности, и по ним держатель должен доказывать действительность принадлежащих ему прав. Неурегулированность данного обстоятельства в законодательстве чревата примерно следующим.

Директор предприятия, находясь у «руля», подписывал векселя от имени своего предприятия. Но затем поменялись акционеры и директора сменили. Если новый директор «замыслит» не платить по ранее выданным векселям, то он сможет сделать это под предлогом поддельности подписи прежнего директора на векселе (если та будет не совсем похожа на подпись его предшественника) или под предлогом отсутствия полномочий у предшественника. Прежнему директору будет дано указание «не высовываться» (или спрятаться). Предприятие-вексельный должник, в обоснование отказа от платежа заявит о том, что подпись их бывшего директора — другая, и будет ходатайствовать о назначении экспертизы. При этом оно представит свободные образцы его почерка, например, на старых платежных поручениях. Суд назначит экспертизу, и эксперты скажут, что на векселе — подпись другого человека [1]. Опираясь на «достоверные» сведения экспертизы, суд вынесет соответствующее решение об отказе в иске. Обычно суд не делает вывода о несобственноручности подписи, не спросив ее «обладателя» о том, признает ли он за свою подпись или нет. Арбитражная практика, в большинстве случаев, сегодня придерживается такого подхода, который позволяет избежать экспертной ошибки [2]. Но, к сожалению, так дело обстоит далеко не всегда. Почерковедческую экспертизу нередко назначают и проводят, даже не опросив самого «хозяина подписи». А в случаях, когда «хозяин» подписи недоступен, испросить его отношение к автографу и вовсе невозможно. Как в таком случае поступать суду: удовлетворять иск или отказывать? Ведь исключить экспертную ошибку в условиях недосягаемости предполагаемого автора подписи невозможно.

Или другая ситуация: директор предприятия, находясь у «руля», не подписывал векселя от имени своего предприятия. Но вот к оплате предъявили вексель (возможно, поддельный), будто бы выданный от имени этого предприятия и будто бы подписанный рукою его директора. И предприятие, и сам директор оказываются втянутыми в круговорот судопроизводства и всяческих почерковедческих экспертиз по вексельному иску, поскольку в таких условиях именно должник в обоснование своих возражений обязан будет доказывать факт подделки своей же подписи! Если злоумышленники создадут таких векселей много, то с их помощью смогут буквально парализовать работу любого предприятия, завалив его вексельными исками.

Недоразумения возникают и в случае отказа в платеже со ссылкой на превышение полномочий подписанта. Полагаем, что ссылка на отсутствие полномочий подписи представителя, превысившего свои полномочия, должна рассматриваться как личное возражение против требований об оплате векселя по ст. 17 Положения о переводном и простом векселе [3]. А именно: приобретение векселя сознательно в ущерб должнику. Если суд примет такую точку зрения, то для освобождения от вексельной ответственности вексельный должник будет вынужден доказывать не только факт отсутствия полномочий у подписанта, но и то, что об отсутствии этих полномочий приобретателю векселя было известно или не могло быть не известно до или в момент приобретения векселя. В условиях, когда отсутствуют правовые механизмы публичного оповещения об этих полномочиях или хотя бы механизмы, устанавливающие презумпции известности об этих полномочиях, доказать факт известности об отсутствии полномочий крайне сложно. Если же суд не примет сторону истца, то плохо придется векселедержателю. В таком случае любая организация, выдавшая вексель, впоследствии сможет легко отказаться от исполнения обязательств по нему и уйти от ответственности, объявив об отсутствии полномочий у подписавшего бумагу представителя. Сославшись, например, на то, что доверенность на подписание была отозвана или что ее не было вовсе и т. п. Сегодня, к сожалению, в правоприменительной практике превалирует именно второй подход. Мы сталкиваемся с тем, что вексельные должники заявляют через суд иски к векселедержателям о признании вексельных обязательств недействительными и выигрывают их [4]!

1 Изображение подписи (автографа) человека зависит от множества факторов — как объективных, так и субъективных. Например, от качества пишущего прибора, от расположения стола, от твердости подложки, от психофизического состояния (эмоционального фона, соматического здоровья, от наличия отвлекающих факторов и т. д.). Изображение автографа нестабильно во времени (особенно у людей молодых). К тому же, экспертная оценка — это субъективная оценка. Ввиду этого не исключается неумышленная ошибка эксперта, когда он дает строго отрицательное заключение, в то время как подпись — истинная.

2 См. Постановление ФАС МО от 13.12.2001 по делу КГ-А40/6726—01.

3 Положение о переводном и простом векселе утверждено Постановлением СНК и ЦИК от 7.08.1937 г. № 104/1341.

4 В таком «иске» отсутствует спор о праве! У вексельного должника к векселедержателю не может быть требований, которые подвергались бы защите через исковое производство. По сути дела — это не иск, а заявление о признании юридического факта. Но какая цель этого «иска»? Почему это выводится в самостоятельное судопроизводство, а не рассматривается как вексельное возражение? Ответ очевиден — для того чтобы через судебное решение признать факт недействительности своих же обязательств, которые должны быть наделены публичной достоверностью.

Фрагмент главы " Вексельный рынок" из книги Финансовые инструменты рынка ценных бумаг. Практическое пособие для инвестора Зверев В. А., Зверева А. В., Гудков Ф. А., Евсюков С. Г., Макеев А. В. 

Серия «Ценные бумаги». Москва, выпуск — III квартал 2006 г. — 200 с. Цена — 130 руб. С заявками на приобретение книги обращайтесь в отдел распространения ИПК «ИнтерКрим-пресс» по тел.: (495) 680 9090, 267 5168 или по E-mail: podpiska@icpress.ru